Глава 1.
Голова гудела. Рассвет давно зачался. Окно резало солнечный свет. Я протирал глаза и потягивался. Состояние было дурное. Совсем дурное. Тело будто налито свинцом, голова болит. Нет, вчера я не пил и даже в мыслях такого не было. Я подошел к зеркалу. Выгляжу хуже, чем обычно: темнота под глазами, лицо похоже на один большой синяк, нос как будто надулся, глаза красные – заболел. Думаю бабка, приютившая меня на пару дней, приняла меня за алкоголика: жил я у нее всего-то вторые сутки, но в первый же день я пропал и явился затемно, когда она уже спала. Как только я зашел, она начала ворочаться, а учитывая, что ночью моё зрение садится до такой степени, что перед глазами остаются только разводы от глазных капилляров, я облокачивался по стенам и запинался обо всё, что только плохо стояло, пока не дошел до своей комнаты и не нащупал кровать, я точно ее разбудил. Стоит отметить, что бабка тоже та еще ночная ящерица: в предрассветный часа она начала ходить по дому как ненормальная, при этом не затопив даже печь ( дома стоял дубак), скрипела дверями и то и дело входила и выходила из дома. Я немного поелозил по дивану и тут же вырубился – день перед этим был насыщенный.
Да, о вчерашнем дне. Я явился в пункт 376, прислали меня из пункта 372. 376-ой является небольшим поселением с населением около 70 человек – все друг друга знают. Все живут в полуразваленных домах с облупившейся краской и потемневшими от времени и климата бревенчатыми стенами. Поселили меня у бабки Нюры, т.к бабка жила одна и у нее было свободно пару комнат, да? впрочем, бабка и сама не против гостей была: детей у нее нет, из живности только кот Базиль и пёс Валерка. Базиль все время, пока я был дома, нюхал мои ноги, толи ему нравился запах моих потных носков, которые я не стирал и не менял уже несколько дней, поскольку путь от 372-ого длился двое суток, да и там было не до стирки. Ночью Базиль развалился прямо на мне и посапывал и то и дело постанывал во сне от увиденного. Валерка принял меня на территорию неохотно, но он не лаял, он просто оскалился и залез в будку. Бабка Нюра разместила меня в зале, в котором стояло трюмо, очень древнее, диван, тоже черт пойми какого года, огромный круглый стол, пару стульев, кровать и шкаф. В зале было три окна, все были завешаны белой тюлью и желтыми шторами с вышитыми цветами. Она постелила мне на диване, поскольку с ее слов, у кровати сломалась ножка, и она неустойчиво стоит. Рюкзак я сразу бросил под стол, а сам, взяв посылки, которые должен был передать в 376-ом, направился в здание местного самоуправления.
В комнату вошла баба Нюра. Она была в халате, расписанном цветками, в зеленом платке, коричневых чулках и меховых тапках.
-Утро доброе, молодежь!- прокряхтела бабка. – Отмечал небось вчера? Видок вон какой захворавший.
- Доброе, не, баб Нюр, я болен – промямлил я и показушно шмыгнул носом.
- Плохо, одевайся и подходи на кухню, чаем с лимоном тебя отпаивать будем, - баба Нюра покинула комнату.
Я снова потер глаза. Натянул на ноги флисовые штаны, на тело – рубаху. Застегнулся. Чихнул. Дошел до кухни. Импровизированным столом являлась старая тумбочка с накрытой на ней скатертью. На «столе» меня уже ждал чай с лимоном и пирог судя по всему, с апельсиновым повидлом- начинка была оранжевая и с кусочками цедры. Слева стоял холодильник, который не работал из-за отсутствия электроэнергии в доме. Вообще электроэнергия была в 376, но не во всех домах. Рядом со «столом» стояли деревянные стулья со спинками. Кухня в доме также являлась и прихожей, дальше шли только сени. На противоположной стене от стола висела вешалка с кучей старых потертых курток, шапок, халатов, да и вообще всякого. Добротную половину кухни занимала прошпаклеванная печь, в которой томился огонь. За печью умывальник – напротив него газовая плита. На кухне было светло – два окна озаряли собой всю кухню. На одном из окон висел градусник. -15 – прохладно. За окнами был бабкин огород, баня, сараи и погреб. Все было заметено снегом. Старый ранет гордо склонил колени ветвей под натиском снежных завалов.
Я присел за стол. Шмыгнул. Еще и еще – сопли не давали спокойно дышать.
-Эко ты заболел то как? – селя рядом баба Нюра и начала нарезать пирог.- Я слышала, что у ходоков хороший иммунитет и вирусы их не берут, только самые опасные и то протекают в легкой форме. А если ты меня заразишь? Вдруг у тебя такой вирус?
-Да не, баб Нюр, я несколько дней по морозу шел, промерз до основания мозга. Пару раз приходилось спать в сугробах, делая берлоги, а там, сами знаете, тепло только относительно улицы, - я шыгнул носом.
-Ну ты не времени, беги к Дашке, нашей фельдшерше, она напротив живет. Чаек попей и иди . Задержишься на пару дней тут, кровом я тебя обеспечу, не волнуйся.
-Спасибо, баб Нюр. А вам за постояльцев хоть что-то платят?
-Ну как платят. Раз в месяц дают паёк : 500 г чаю, 500 грамм печенья, пару кило апельсинов, лимонов или мандаринов. Раз в год дают мешок крупы, когда поезд доставляет провизию, мясо и отродясь не видим – скотина подохла вся.
- Как так, не ухаживали небось? – Тем временем у бабкиных ног начал виться Базиль, пытаясь выманить съестного.
- Ух, черт волосатый, надоел, - бабка выругалась на кота и кинула ему кусочек от пирога. Базиль понюхал, повел мордой и ушел. – Вот поганец! Не жрёт он ничего, только выпрашивает, зараза. Не знамо, где он питается, но дома он редко ест. А вот про скотину то – вирус появился у нас в краях, мутация чтоль какая: ни один анализ его не мог определить. Скотину то поили и антибиотиками- роскошь та еще, и противовирусным – а она все дохнет и дохнет. И мясо непригодное для еды – скотина заживо гнила, прям расслаивалась на глазах, до тех пор, пока она не теряла последние силы и падала. Самое интересное, людям эта зараза ну никак не угрожает. Были добровольцы – ввели им вирус, и ничего не произошло – отделались насморком. А скотину в итоге всю перебили и сожрали, что можно было, а что нельзя - сожгли. Пытались заново завезти из 372 пункта, но все та же история – все передохло, - тут я вспомнил, что у меня есть пару банок тушенки и бабку, Базиля и Валерку можно порадовать.
-Подождите, Баб Нюр, - я встал и громко чихнул. Пошел в комнату и вынул из рюкзака пару банок. Баба Нюра обрадовалась увиденному. Я протянул ей банки.
-Ох ты Господи! Спасибо! Сегодня ужин нормальный приготовлю значит! - Базиль попутно вернулся на кухню и сел в сладком ожидании.
-Ладно, Баб Нюр, я к фельдшеру.- Я одел куртку и вышел.
На улице пахло морозом, все было заметено, только около домов расчищали дорожки. От дома бабы Нюры прямо вела дорожка к дому на котором был изображен красный крест.
Я постучал и вошел. Вытер ноги в сенях. В сенях стояли соленья и ведра со снегом, который потихонечку таял. В сенях было тепло. Прямо за сенями шла огромная комната, в центре которой стоял огромный дубовый стол, за которым сидела фельдшер в белом халатике и белом колпаке с красным крестом – женщине лет 40 на вид. На столе было множество папок и тетрадок с записями – фельдшер и сейчас что-то писала. В комнате стояло множество шкафов с заспиртованными органами, книгами и костями.
-Здравствуйте! – я снова шмыгнул носом.
-И Вам не хворать. Что случилось? – медсестра изподлобья посмотрела на меня.
- Простудился видимо, - просонорил я. Она указала пальцем подойти к столу. Я подошел.
-Руку положите на стол, - я положил, и сразу вскрикнул «АУ!» - она меня чем то уколола в палец. В руках у нее оказался пистолет с иглой вместо дула и с ампулой с моей крови на стволе. На рукояти высветилось : «Вирус тип 2, Б4». – Да, орви и впрямь, - она полезла под стол – там оказалась тумбочка, открыла ящик и выдала мне 6 таблеток. – Это ремантадин. Три сегодня, три – завтра. На третий день придешь за добавкой, сейчас сложно с лекарствами, в конце недели приедет группа,они передадут медикаменты. А вы стало быть ходок, который вчера пришел?
-Ну да. Базируюсь у бабы Нюры, надеялся завтра уже уйти - ходоки всегда в пути, а тут заболел.
-Сочувствую. Поправляйтесь. Больше воды, чай с лимоном и спите как можно дольше, видок у Вас захудалый. И куда же Вы потом?
-Даже если бы я знал, я б не имел права Вам говорить, поскольку кто знает, что мне придется доставлять.
-Скрытный Вы народ – ходоки. Только почему Вы все по одному ходите? В группах же легче и страхов меньше.
- Группы доставляют крупные партии чего либо. Ходоки же служат в основном для небольших передачек и для связи пунктов между собой. Да и ходок – это принцип жизни, наверное, не иначе. Всегда один, всегда в пути,- я улыбнулся и тут же чихнул.
-Будьте здоровы! Ладно, идите отдыхайте, а то меня еще заразите. Счастливо!
-До свидания, спасибо Вам!
Я вернулся в дом бабы Нюры и сразу плюхнулся на диван. Принял таблетку. Казалось, все тело горит. Я укрылся одеялом. Баба Нюра таскала с улицы снег, чтобы растопить его, и у нас была вода для питья и помывки. Мне было стыдно, что я не мог ей помочь. Моё состояние не давало мне спокойно что-то делать: меня трясло и все тело горело. Постоянные шмыгания носом мне порядком надоели, и отнимали много сил. Горло заболело. Я пытался уснуть. Примчался Базиль и лег у меня на груди… Мне было жарко, и я пропотевал, что главное. Весь стал влажный- мокрота по всему телу создавала ощущение, что я только что вышел из бани, она утомляла и мои силы угасали, я томился и засыпал.
Проснулся я под вечер. За окном мерно плыли облака, на фоне которых коряжилась Луна и малозначительные звёзды. Базиль развалился и не давал мне спокойно дышать. Грудь заложило. Насморк отступал. Я огляделся – на столе стояла огромная кружка чая с лимоном, и лежали мандарины на тарелке. Баба Нюра , судя по звукам, всё суетилась на кухне- гремела посудой и ведрами. Не знаю, что она могла там делать- еда уже давно готова а снег, скорее всего уже оттаял. Я весь мокрый. Надо переодеться. Я снял всю одежду и влез в халат, который ждал меня на стуле возле стола. Старый женский махровый халат голубого цвета. Я укутался в него и повязал пояс. Затянул потуже. Базиль так и остался на диване, не придав значения тому, что я встал. Он похрапывал и стонал и то и дело ворочался на спине, распластавшись в позе зародыша. Он закрыл лапой нос – похолодает. Плохо. Мне скоро в путь.
Валерка за окном залился лаем и требовал от гостей представления и покорности на своей территории.
-Баб Нюр! Откройте! Это Сережа Пьетахов! Баб Нюр – голос , судя по всему из-за забора. Тот на кого лаял Валерка стучал в калитку. Послышался удар двери – баба Нюра пошла встречать гостя.
- Это какими ж судьбами то?- старческий голос был запыханный – она торопилась похоже.
- Да к ходоку вашему, передать указания.
-А ну это тогда ладно.
Спустя минуту снова послышался удар входной деревянной двери. Еще через минуту в комнату вошел высокий белобрысый парень, с черными корнями волос, одетый в фуфайку, валенки и держащий в руках ушанку.Как парень меня увидел, лицо его приобрело официальный вид:
-Здравстуйте! Я – Сергей Саныч Пьетахов, представитель местного самоуправления. Направлен к Вам с целью разъяснения заданий и передачи посылок, - не люблю весь этот официоз- Сереге он явно не шел. По виду же написано, что это простой парень, ничем от других не отличающийся. Могу уверить, что он точно не занимает ответственных постов в пункте 376, скорее всего он посыльный, мальчик на побегушках, у той же самой администрации. Серега вынул из внутреннего кармана два конверта формата А4, и направился ко мне.-На сколько я знаю, Вы заболели, и наша администрация хочет предоставить Вам жилье , до тех пор пока Вы не выздоровите,- голос у Сереги был уверенный. Его словам я , безусловно, был рад: в некоторых пунктах ходоков терпеть не могут, считая их нахлебниками и ворами с большой дороги. Он подошел ко мне и протянул руку. Я пожал ее:
-Спасибо, Сергей Саныч, за хорошие новости, не ожидал я, что меня болезнь так ухватит. НО это ничего- начало зимы только , это ожидаемо – заболеть, организм еще не привык к морозам, тем более таким резким.
-Как я могу Вас называть? – как правило, все ходоки имели позывной, вместо имени и фамилии, поскольку имя и фамилия слишком многое могли сказать о человеке. О нем можно было узнать всё, вплоть до места рождения и выдать всю историю ходока, которая могла быть не совсем чиста. Но я как честный ходок всегда представлялся по имени:
-Антон. Да и ни к чему эти официальности, можете просто на «ты».
-Так вот, Антон, Вам поручается передать эти документы в пункты 378 и 293, сейчас сообщение с ними нарушено- уже больше месяца от них не слышно никакой информации. Ходоки не приходят, группы туда не отправлялись даже из 372,неизвестно жив ли там кто и что там происходит. Сами знаете, скотина нас не живет, поэтому лошадей и повозки мы туда отправить не можем, а жд пути лежат из 372 только к нам и в крупные пункты.
Немного поясню, о том, что же такое пункты и почему сейчас стала невозможной связь между ними. Несколько сотен лет назад на Земле произошел конфликт, в ходе которого вся техника просто «выгорела». Все микросхемы были сожжены мощным магнитным излечением, которое использовалось в ходе войны. Машины заржавели от времени, все системы пришли в негодность. Многие города были разрушены, деревни сожжены. Электростанции пришли в негодность за счет новейшего, на то время, оружия, которое позволяло выводить все из строя. На планете также использовали биологическое, химическое и радиационное оружие. Из-за первого развивались вирусы, бактерии , из-за которых гибли люди и животные. Из-за второго, все металлические и пластиковые конструкции приходили в негодность. Третий же вид был страшнее всего и сочетал в себе все три особенности, уничтожая живое и неживое созданное людьми. Всё, что было на поверхности – было приведено в негодность. Выжили только те, кто находился в поземных бункерах, как кроты они скрывались долгие годы там и мечтали о выходе на поверхность и те, кто жили под возведенными куполами. Климат на планете изменился. Изменилось магнитное поле планеты. Теперь для передачи радиосигнала нужны были очень мощные излучатели, и то , их мощности хватало лишь на пару километров – дальше, магнитное поле земли просто «съедало» сигнал и тушило информацию. Как правило, города были разрушены и от них оставались только камни. Часть скотины удалось воскресить, как и часть растений. Но теперь, в основном, все растительные культуры содержались под землей в специальных парниках, с лампами, которые излучали ультрафиолет. Каждый город и деревня , где живут люди назывался «пункт» или «дистрикт» - на английский манер. Каждый пункт старался содержать ту или иную сельскохозяйственную культуру. Некоторые пункты также держали шахты, добывали полезные ископаемые и пытались производить оружие, медикаменты и утварь. Номера пунктов – стали их названиями. Названия давались из такого принципа: с северо-запада – на юго-восток. Северным пунктам отдавалось предпочтение в наименовании. Первые две цифры означали квадрат пункта. Все пункты объединялись под главным пунктом, для 376 это был 372. Главный пункт был как бы столицей, потому что в нем было самое большое население и, как правило, продвинутое производство. Люди стали больше общаться с природой и оккультными вещами: распространено стало общение с духами и потусторонним. Я сам должен был стать шаманом, у меня есть способности – моя мать была шаманом в нашем пункте. Она готовила зелья, общалась с духами, лечила население. Я с детства также был близок к миру духов, слышал их и мог входить с ними в контакт и многое знал то, что не знали простые люди. Но я решил стать ходоком. Кто такие ходоки? Это обычные люди, которые выбрали своей жизнь путь. Они всегда в пути, всегда одни, кроме немногочисленных времен остановки. Ходачество стало распространено после первых десяти лет выхода «в свет» людей. Стала нужна связь между пунктами, и многие люди переставали бороться с одиночеством и устремлялись в путь, поддаваясь веянию единения с собой и природой. Таким же ходоком стал и я. Я выбрал одиночество- тот Путь, где никто не предаст, и где ты полагаешься только на себя самого. Ходоки стали полезны и часто мы носим информацию, даже не зная ее содержания, да нам это и не важно, нам главное – идти. Всегда в пути, всегда в дороге. Но вернемся в реальность:
- Да, я доставлю, только я не знаю, как скоро я поправлюсь. Вирусы – дело поганое, непредсказуемое, особенно в начале зимы, - в подтверждение своих слов я чихнул.
- Наше самоуправление радо гостям всегда, и мы рады Вас приветствовать в нашем пункте! Если Вам будет угодно мы можем обеспечить вас провизией из лучших цитрусов, выращенных нами, - Серега не унимался и называл меня на «Вы».
-Спасибо, Сергей, я зайду за провизией, как буду отправляться в дорогу, - не важно, что дают в пункте, главное дают. Съешь ты это, или нет – неважно, ты всегда можешь разменять полученное, оно в цене, всегда, и лишним никогда не будет. Серега кончиками пальцев коснулся головы , отдавая честь, пожал мне руку и удалился. Я нехотя встал, подошел к рюкзаку и положил документы, переданные Серегой. Вообще, меня радует, когда к ходокам относятся как к своим в пункте. Бывали случаи, когда забрав посылку, меня просто выпроваживали из пункта, давая с собой скудную провизию из бутылки грязной воды и черствого хлеба, да, никто никому ничем не обязан, но все равно неприятно, я мог бы с таким же успехом не приносить посылки туда, где ко мне так относятся, но, в обыденности, в пунктах я бывал один раз.
Я вернулся на диван и погрузился в забытьё, бой с простудой я снова проиграл.
Всю первую половину следующего дня я провел в постели. К вечеру мне полегчало, и я разгреб снег на приусадебной территории бабы Нюры. Она долго упиралась и говорила, что я болен и должен оставаться в постели, но моё упрямство сказало своё веское «нет», и я взял лопату и разгреб все дорожки и подходы к бане и дому. После ужина я поиграл с Базилем, сделав из ниточки и бумажки бантик – мышку. С Базилем давно никто не играл, похоже, он скакал, валялся, прыгал и мурчал.
Как только я лёг спать, Базиль запрыгнул и улегся у меня на груди. Я принял решение, что задержусь на еще один день и пойду в 378, там переночую и направлюсь в 293.
Следующий день я колол дрова бабе Нюре, зашел к фельдшеру и начал топить баню. Пока баня растапливалась и дрова уже прогорели, догорая чернеющими поленьями я пошел в управу пункта.
Белое, двухэтажное здание. Штукатурка на стенах облупилась. На втором этаже в окнах не было стекол, и рамы колыхались от ветра. На улице мело. Градусник перед мои уходом показал -20. Я вошел. На первом этаже меня встретил дубовый квадратный стол, за которым сидел тот самый Сергей. Он вскочил и отдал честь – мальчик явно хотел услужить и показаться хорошим служащим. Он был в пиджаке, под которым была вязаная жилетка и темно синяя с бежевыми полосами, обраймленными красными, рубашка:
-Здравствуйте, Антон! – Серега протянул руку, я пожал ее:
-Сергей Саныч, я завтра выхожу в дорогу, поэтому хотелось бы узнать по поводу карт и провизии – как-то неудобно было просить провизию, но всё же , без нее мне было бы туго.
-Да, да, конечно, только я в журнал вас запишу, - на столе лежала тетрадь альбомного формата, которую освещала желтым светом лампа. В тетради были записаны ручкой имена, напротив которых было время прихода и ухода. – Ой, - спохватился Серега- а как Вас записать? Фамилии то Вашей я не знаю.
-Запишите просто : Антон Ходок, - он так и сделал и указал время моего прибытия.
- По коридору идите направо, комната 108.
Я кивнул и отправился по длиннющему, выкрашенному в голубой цвет коридору. Подле стен дежурили кресла раскладушки и деревянные скамейки. На стенах висели плакаты о вирусных заболеваниях, гепатите и энцефалите – похоже тут была больница, когда то давно. Двери, вкрапленные в стены, были обшиты в мягкую обивку и на каждой ютился номер. 106, 107, 108 – то, что надо. Я постучался.
- Да, да, войдите! – послышался глухой голос из-за двери. Я открыл дверь и представился:
-Ходок Антон, - голос звонко распластался по комнате. Передо мной сидел седой мужчина в черном шерстяном пиджаке и голубой рубашке. Он сидел рядом с окном за таким же столом, за каким сидел и Серега. В комнате было множество стульев со спинками. Старые деревянные стулья. Стены в комнате были покрыты какими-то картонными обоями. На потолке висели газовые лампы, сиявшие желтизной. Мужчина уставился на меня, протянул руку, я подошел и пожал. Он жестом предложил присесть, что я и сделал.
- Антон, как Ваше самочувствие? – голос у мужчины звучал строго.
-Да вроде ничего, поправился, спасибо.
- Как у Нюрки дела?
- У баб Нюры нормально вроде все- она не жаловалась, - я улыбнулся.
-Ну хорошо, значит. У Вас вопросы есть по посылкам?
- Да нет, что Вы, ну кроме того, что мне нужны карты, куда идти и мне обещали немного провизии.
- А, это не вопрос, - он открыл ящик, который я сразу не заметил, находился этот ящик прямо в столе, но ближе к окну а не ко мне.- Вот Вам карта квадрата 3.7 и 2.9.- он протянул карту.- А стойте, - я почти ее схватил но он вырвал ее и начал в ней что то искать и обводить ручкой.-Готово, - он вновь ее мне протянул, но в этот раз я ее взял. На карте были помечены пункты 378 и 293, их он обвел красной ручкой. Как и пункт 376. Оказалось, что квадраты 3.7 и 2.9 находятся совсем рядом и от пункта 378 до 293 всего около ста километров. От 376 до 378 около 30. – А по поводу провизии… - мужчина встал и постучал в правую стену. – Люся, принеси запас для ходока- прокричал он. Через минуту в комнату влетела молоденькая девушка лет 20 с мешочком в руках. Миленькая, с длинными каштановыми волосами, голубыми, почти белыми глазами, аккуратненьким носиком и стройным телом. – Молодому человеку передай, - девушка передала мне мешочек и смутилась, когда я посмотрел ей в глаза. Уши у нее покраснели и она уставилась куда-то в пол, то и дело поглядывая изподлобья. – Люся свободна, -я ей улыбнулся, на ее щеках вылез румянец и она выпорхнула из комнаты. – Дуреха еще. Мужчин стесняется новых. А Антон чуть не забыл, - он кашлянул, что мне показалось странным. – Пункт 378 он немного может показаться Вам недобродушным. Последний раз с ними связывались две недели назад и там что-то явно происходит. Ходок сказал, что атмосфера там нездоровая и люди настроены как-то … хм… отрицательно, что ли… особенно к нему.
- Ну, я чего только не видел и не слушал в свой адрес – мне не страшно…
- Хорошо.
-Но мне один вопрос покоя не дает….
-Какой же? – он начал теребить ручку в руках.
- Почему Вам есть дело до 293 пункта? Это же другой квадрат и там другое правительство…. – я нарушал все неписанные законы ходоков. Мы никогда не должны вмешиваться в дела людей, но интерес меня сломал.
- А , - мужик замялся и уставился на ручку. Он что то кряхтел и вздыхал… - Все просто… - еще пауза.- Нам должна была прибыть группа из 293, они должны были доставить нам уголь и зерновые из 293 еще в начале осени, однако, уже прошло три месяца, а их все нет. Вот. Вообще на конверте, что мы Вам передали была для Вас записка, в которой указано, что в случае, если в пункте 293 что-то случилось Вы должны с нами связаться и связаться с их главным пунктом в 2.9.
-Извините, я не заметил… Был слишком болен и не до этого было. Я привык, что документы и посылки я просто передаю – я начал оправдываться.
- Ну ничего, теперь Вы в курсе, - мужик как-то странно мурлыкал как кот, мне что-то совсем это не нравилось… интуиция чтоли, вот чувствую я, что, что-то нечисто.
-Ладно, я пожалуй пойду, а то воду перегрею в бане, - я улыбнулся, придумав и высказав свою глупую отмазку, которую постарался перевести в шутку. Протянул ему руку.
- Думаю, мы с Вами еще увидимся – он пожал её. Я кивнул, взял мешочек, положенный на стул и вышел.
По дороге до дома бабы Нюры, меня его хитрая котливость как-то все щипала и не давала спокойно идти. Мне казалось, что какую-то львиную долю информации он от меня скрыл. Ну вот чую я это. Чую, что, что – то тут не так.
Валерка около дома встретил меня как родного: в этот раз даже вилял хвостом и показывал язык – ему тоже перепало тушенки два дня назад, и его отношение ко мне поменялось. Толи он почувствовал, кто эту тушенку принес, толи настроение у него просто хорошее стало после мяса.
Дома баба Нюра опять корпела над плитой – она знала, что я ухожу сутра завтра и решила устроить вкусный ужин. Базиль сидел на кухне и намывал морду лапами. От хлопка двери баба Нюра обернулась:
- Ну что, как сходил?
-Да неплохо, паёк дали и задание само собой, - про нехорошее чувство я ей говорить не хотел, может просто мои домыслы, решил лучше разузнать про девушку, что была в управе.- Баб Нюр, а Вы не знаете, что там за девушка работает? Молоденькая такая, лет 20, волосы каштановые, глаза голубые, необычные какие-то, как будто в белки добавили немножко голубой краски, я даже не знаю с чем сравнить, - я замялся.
- Так это Люська, соседка наша, каждый день в окне торчит последнее время, на наш участок любуется, неужто не видел? - тут я опешил, теряю сноровку - если не заметил, где-нибудь в пути такая халатность может стать для меня роковой. – Живет в доме рядом, который за огородом, - окна дома выходили как раз во двор бабы Нюры. – Понравился ты ей чтоли, то и дело в окне светилась.
-Да, повела она себя странно, - Базиль начал тереться мне об ноги и обхаживать меня.- Покраснела и выбежала буквально из комнаты…
-Это еще не странно. Она немного ненормальная. Ни с кем не общается почти, нелюдимая она. Букой всегда смотрит на всех. Живет одна.
- А родители где? – Базиль начал кусать меня за носки и обвил ногу подобно змее, я попытался его стряхнуть, но Чертяка только сильнее стиснул капкан и впился в ногу, как вампир после столетия голодухи.
- Базиль! Дурак старый!- баба Нюра прикрикнула на кота. –Отстань от Антона! - но Базилю на бабкины слова было как попу с колокольни. – Мать умерла то её, девочке еще годика не было, а отец пропал вообще.
- Как пропал? Он из пункта вышел и пропал, или что еще?
-В том то и дело, что нет. Просто как-то ночью он исчез, Люське тогда десять было. Наутро она в слезах прибежала ко мне, говорит «папа пропал», нигде нет. Пошли мы за ним на плантацию в подземку, в теплицы тобишь, работал он там. А выходной, его там и в помине быть не должно. Пришли – там один сторож: «Не было такого со вчера». Пошли – весь пункт обошли – никто ничего не видел. Походили по охранным кордонам пункта – никто не покидал пункт ни ночью ни рано утром. Как в воду канул. Нету. БАСТА. Ну и с тех пор за Люськой я и Нинка с Варькой присматривали. Вещи ей давали, по хозяйству помогали, сладости носили, на праздники к себе брали. Но всё равно, с тех пор она нелюдимая какая-то. Мы ее учили немного наукам всяким, что сами знали, но она нас не слушала. Потом вот на работу пошла, всё же с людьми лучше, чем одному, тебе наверное это как никому известно… -баба Нюра пожала плечами. Я скривил физиономию. Мне стало как-то неприятно, что баба Нюра попыталась залезть ко мне в мозг :
- Ладно, пойдука я в баньку, - оборвал я. – У Вас полотенца не будет? – Базиль унялся и заснул на моей ноге.
- Дык всё готово, там на диване я положила и полотенец и халат с бани одеть.
-Спасибо баб Нюр, - я направился в комнату.
У меня создавалось впечатление, что я бабу Нюру знаю уже лет эннадцать – с ней легко было построить диалог, да и она была самая обычная, простая бабушка - добродушная и не таящая зла. Всё это как-то проскальзывало в диалогах с ней и в её поведении. Да и смысл на старости лет что-то таить в душе, которая и так всё повидала и которая уже устала от мирского…