Амариэ смотрит на воду, на серую рябь воды.
Где белый, подобно савану, клубится далекий дым - какой-то привычно-траурный, заезженный спецэффект.
На воду глядит Амариэ и видит холодный свет.
Ни думать, ни петь не хочется. Амариэ смотрит вверх и ловит глазами зодчество потертых небесных сфер. Упала шальная искорка - знать, с кем-то стрясалась беда...
Сощурившись, смотрит пристально, пытается угадать.
Их много ушло - изгнанников. И были средь них друзья.
Теперь не хватает пламени - и где это пламя взять?
Холодные храмы белые без их голосов молчат.
Как только убили первого, потухла одна свеча.

А дальше их столько сгинуло - был в августе звездопад.
Рыдали друзья, любимые, и дети боялись спать - раз нету отца, так некому незримо хранить во сне...
Народ убивался, сетуя.
А ночью случился снег.
Он падал большими хлопьями, - скорбела по павшим Мать.
О ней говорили шепотом, боясь волшебство сломать - но падали хлопья новые, и таяли на земле...
"О Варда, - молились многие. - Оставшихся пожалей."

Кому ты теперь помолишься?
Упала одна звезда...
Проси у Богов о помощи - но жизни не смогут дать.
Все горечи невозможного покажутся светлым сном.
А ныне и это - прожито, и ветер сбивает с ног, и море - стальное, мрачное, что отблеск клинка в глазах.
Он многим казался мальчиком, но, клятвой себя связав, сказал: "Без меня не вытянут. Я должен пойти, а там..."
Безумной казалась прыть его, сжигала ладони сталь, но он улыбался, глупенький: "Я выживу, так и знай".
Промчатся две шлюпки утренних, и ноги лизнет волна, откликнутся тихим шелестом бубенчики в волосах.
А ей до сих пор не верится, что это прошел - он сам.

Амариэ смотрит на воду. Глаза отражают смерть.
Раз жизнь не прокрутишь заново, то надо теперь суметь хоть как-то необратимое принять, пропустив в себя.
Сменяется день картинами, и блики в глазах рябят, и женщины плачут: бедная, ведь столько ждала, и вот...
Но страха душа не ведает, лишь в темные глади вод прозрачные росы капают с ветвей наклоненных ив.
Она не пойдет оплакивать того, кто по правде - жив.
Пусть падает с неба крошево, пусть звезды в окно стучат.
А вечером в храме брошенном зажжется одна свеча.