Сухов Павел
Урочище Шайдан. Предгорье Тянь-Шаня.

Досталась по наследству моему отцу Петру Михайловичу от деда пасека с десятком стареньких ульев ( домик для пчёл ). Его братья Иван и Павел отказались от пасеки и отец решил попробовать подружиться с пчёлами. Навар не большой, а забот добавлялось немало. С ранней весны и до поздней осени все субботы и воскресенья отец уделял только им. В Средней Азии летом стоит жара, в тени под сорок. С водой проблема. На равнине плодовые деревья цветут вначале апреля и пасека должна находиться рядом, чтобы пчёлы успели натаскать вкусную пыльцу своим малым деткам. Между прочим, развивающуюся личинку в соте так и называют-Детка. Наступает жара и пасеку перевозят на бескрайние хлопковые плантации. Нужно успеть пчёлам собрать бесценную малюсенькую сладковатую капельку под хлопковым листиком рядом с хвостиком. Сами цветы хлопка необычайно красивы и бывают всех мыслимых и не мыслимых цветов и оттенков. И белые с полосками филетового баклажана, и с верхушками розовыми, как у молодого поросёнка. А то и вовсе жёлто-оранжевые, как апельсины! Одно поле-один цвет, через арык-совсем другой. Цветы крепкие, чуть схожи с орхидеями. Пробовал я на вкус их. Ничего особенного. Увидел отец, что я расстроился и тогда показал мне ту драгоценную росинку под листиком. Вот она то- сладкая!
Заканчивается взятка хлопковая (слово- то какое хорошее!) и увозить надо пасеку в горы. На высоте ещё долго будут цвести и мальва с воронцом, и лисий хвост, и клевер с барбарисом, и жимолость с шиповником. Весной тоже в горах цветут и орех, и дикие яблоня и урюк, и боярышник с алычой. Но ночи стоят очень холодные и развитие пчёл протекает слабо. Рядом Великий и Могучий дедушка Тянь-Шань в белых шапках и шубах. Одни- с лисьими хвостами, другие, что посерее, похожи на волчьи. Одни сверкают белизной, другие отдают ледниковой голубизной и прохладой. Много солнышку нужно потрудиться, чтобы обогреть старика! Где-то рядышком и высочайшая Вершина Средней Азии-Пик Коммунизма, всего-то -7495 метров!
Вот и перевозил отец пасеку после цветения хлопка. В урочище Шайдан Ленинского лесхоза Базар-Курганского района. Это западная сторона Заповедника Арсланбоба на юге Киргизии. Горы здесь не высокие, до 2000 метров, но снеговых вершин и льда на них хватает. Отец был заядлым охотником и рыбаком-профессионалом. Но рыбачил редко и наблюдать за ним было сплошное удовольствие. В быстрине горной реки он на большое грузило умудрялся ловить форель и маринок (селёдка), а если на равнине где, на поплавок, то вылавливал такие экземпляры усачей , что я всегда удивлялся. Может слово какое заветное знал, не ведаю ! С охотниками он исходил все окрестные сопки: на кабана-с ними, на лис- только сам. Как же мне памятны его вечерние рассказы за рюмкой чая с друзьями у нас дома! Обычно друзья описывали свои охотничьи подвиги, но видать- привирали. Не было чувства правды. Усмешка появлялась на уголках губ и глаз отца. Я ждал момента. Он – тоже. И как бы нехотя, начинал неспешно вспоминать о своей крайней охоте. Особенно завораживающе он описывал гонки за лисами. Очень они умные бестии, с его слов. Чтобы подстрелить, каждый раз реши новую головоломку. Заставь её выбежать на тебя. А что он не врёт я знал точно. В шашки я его ни разу в жизни не выиграл! Да и обилие лисьих шкур у него в гараже говорило само за себя. Обрабатывал квасцами сам и дарил сестре или жене брата. Красивые были из них шапки! Пушистые!
В одну из таких охот на кабана и познакомился отец с лесником Халдаром в урочище Шайдан. Он тогда подсказал им, где недавно видел стадо кабанов и сам взялся поучаствовать в охоте. Знатная была тогда охота, говорил отец. С тех пор и стал отец к нему наезжать с пчёлами. Хотя есть и Кара -Алма и Кок -Янгак и Узген. Но тут ещё пересеклись и недюжинные отцовские способности со смекалкой и его трудолюбием! Киргизы в этом ущелье жили с керосиновыми лампами и естественно, смотреть телевизор для них было что-то вроде Айфона-6 для нас. Ну не пришла ещё к ним цивилизация. Вернее, провода не провели. Считали, что малые аулы с электричеством- это не рентабельно. И только в 80-е годы 20-го столетия я увидел там мачты высоковольтных ЛЭП, да и то, в километре от домов сельчан. А это были 60-е годы. Отец загорелся идеей постройки маленькой гидроэлектростанции на 10-15 домов. Мощи горной реки Шайданки должно было хватить. Как он уговорил дядю Халдара строить станцию? Это был ещё тот перец. Своенравный, жесткий, загорелый до черноты от повседневных забот по многочисленному личному хозяйству и обхода владений лесничества человек. Настоящий горный киргиз. Как они строили отводной рукав от реки, как сооружали здание станции и устанавливали небольшую лопастную турбинку, двигатель и мельницу для пшеницы и кукурузы- я не видел. Был маленький. Увидел впервые всё в работе лет в 10. Отец позвал меня и доверил открыть деревянную задвижку в арыке. С первого раза я открыть не смог. Такая силища у воды была! Когда чуть приподнял-вода стремительно понеслась. Мне даже показалось, что первые струи будто подпрыгнули от радости и свободы. Вода не знала-куда бежит и что придётся работать на Хозяина, закрутить турбину и зажечь лампочку Петра Михайловича! А потом и телевизор марки Сигнал и другие соседские лампы. Скорость вращения зависела от расхода воды. Больше подымешь задвижку- больше теликов включится. Сразу поднимать нельзя-сила водная свернёт шею кому угодно. Вот. Так что, отец и сыновей вырастил, и дом построил, и деревья посадил, да ещё электростанцию на реке Шайдан сам построил и затем поддерживал её работоспособность долгие годы. Сейчас только до меня стало доходить, что я закончил Энергетический Институт по специальности гидромашины и средства автоматики, писал диплом для Бурейской ГЭС в 1985 году и что ни разу с отцом не поговорил об этом. Жаль… Он закончил 4 класса, семилетку добил, когда я уже родился.
Я давно просился у отца на охоту. И вот он взял неделю отпуска и в августе 1975 года мы поехали на мотоцикле М-72 в Шайдан. Сколько раз я подталкивал этого зверюгу при переезде через реки и при очень крутых подъёмах, когда пасека стояла высоко в горах! Кто ездил на нём – знает, как он тяжёл и сам по себе и в управлении. Но отец не хотел ни Яву, ни Иж-Планета-Спорт. Одно слово-Мужчина. Не высокого роста, худощавый. Но от работы токарем с 13 лет ладони его были просто железные. И водил мотоцикл он уверенно. Почему я толкал? Потому , что не было и дороги в аул Шайдан и пробирались мы вдоль реки по людской тропинке километров 20. Экстрим, однако !
В тот раз может и не застряли в реке, но от тряски и постоянной готовности спрыгнуть и подтолкнуть мой скелет по приезде выговаривал мне долго и нудно и всё не хорошими словами. Жара, пыль, тряска, запах бензина, жажда, а вспоминаю с наслаждением.
Приехали к вечеру. Я пошёл проверить станцию. Отец вдогонку крикнул, что запускать не надо. Без хозяина. Дядь Халдар приехал на лошади позже. Нас же встречала его жена-тётя Марапат. Необыкновенной души женщина и великая киргизская труженица. Да ещё и красавица была! Про их единственную дочь Арзыгуль я и говорить не хочу. Как впервые увидел, так по ребячьи и влюбился! Она в отличии от отца и матери , разговаривала по русски с нами. Училась в районной школе.
Нам сразу же предложили присесть отдохнуть на лужайке у саманного дома под сенью векового грецкого ореха. Были постелены толстые, грубой работы, ковры-кошмы и сверху маленькие хлопковые матрасики. Благо, их рядом были целые горки. Посередине –скатерть – дастархан из цветного шёлка. Тётя Марапат , наверное, знала о нашем приезде и испекла в глиняном тандыре огромные лепёшки из муки 1-го сорта. Вкус этой муки ни с чем не сравним. А запах! Попробуйте дома сварить вареники с вишней или с сырой картошкой, нашинкованной на крупной тёрке и вы почувствуете разницу. Лепёшки крупные и поджаристые лежали рядом, накрытые белоснежной скатёркой и источали неимоверно-вкусный запах. Запах свежего хлеба! Хозяйка всегда мазала гусиным пером каждую лепёшку, обмакнув в молоко. Появились косушки с мёдом, каймаком , топлёным маслом и шакером-прозрачно-коричневым варёным сахаром. Чай давно скипел и мы пили, ели и отдыхали. Чай был только чёрный, только вкусный и индийский, с тремя слонами. Горячий чай в больших киргизских пиалах и неизвестно ещё, чему тогда больше радовался –чаю в пиале или самой горячей пиале. Того вкуса настоящего Чая я не забыл. Или вода из горной реки, протекающей рядом, в 20-ти, 30-ти шагах имела необыкновенный чистый вкус ледника ! Много такой воды сразу не выпьешь-заломит зубы, хотя приятно. В магазине такой не купишь. Закусили. Пошёл осматривать хозяйство. Вот глубокий хауз-яма рядом с речкой. Там живут сазаны и маринки. Пробую голыми руками поймать-куда там. Жирнющие и сильные. Иду дальше. Большой стог сена под навесом. А запах ! Чудо!
Вот стадо коров и овец. Пару козлов в сторонке мирно щиплют свежую травку. Бороды настоящие, длинные, козлиные. Хотел подержаться за рога, загнутыми в кольца, но один из них неправильно, как то, на меня посмотрел и желание моментально пропало. Дальше ровно колышется пшеница и лужок с молочным клевером. Поле кукурузы, картошки. Сколько же труда на это надо! Возвращаюсь.
На лошади приехал дядя Халдар. Спешился. Заулыбался отцу и мне. Они с отцом говорили по киргизски. С ним мы тоже почаёвничали. Затем дядя ушёл и через пять минут привёл барана. С густой толстой белой шерстью и крепкими рогами. Один миг и баран зарезан, ещё миг и туша висит на орехе. Пять минут и появились три кучки: шерсть, мясо и потроха. Ничего не пропадёт, всё на пользу. Охотничьи собаки-волкодавы чёрного цвета, как пираты, ждут своего часа и доли. Но не шелохнутся. Хозяин знает когда, что и кому.
Уже кипит на очаге огромный казан. Тётя Марапат бросает куски мяса и сверху голову барана. Значит сегодня у них уважаемый гость . Это мой отец. Подложены ещё ореховые поленья и тополя в огонь. Смеркается. Приятно смотреть на огонь, на огонь в очаге с казаном да ещё и с мясом барана! Да и теплом от него отдаёт всем нам. Через час вытащили мясо и первому положили на блюдо голову барана отцу. Знак уважения! Острым ножом срезается кусочек за кусочком мясо и затем соскабливается до белизны. Иначе будет обида хозяина. Пока мы едим мясо, тётя другие куски обжарила в курдючном жире, добавила крупно нарезанного лука и положила несколько горстей мытого красного риса для плова. Залила водой. Посыпала какие- то специи и накрыла крышкой. Убрала половину углей. Пока казан варит, расскажу о моих наблюдениях, которые я стал оценивать и запоминать потом, спустя года. Процесс этот я наблюдал не раз. И никогда не мог угадать, что получится у хозяйки-рассыпчатый плов или каша-шавля. Отчего это зависело, то ли от риса, то ли количества воды, то ли умения повара. Нет, я говорю не об умении. Она всегда точно знала, что готовит и что получится! Так вкусен был и её плов и шавля. Иногда мне больше нравилась шавля. Может от того, что моя мама Лена так готовила каши, особенно манную, что даже комочки из неё казались сказочной едой !
Вот поднимается крышка, перемешивается плов и вот уже медный поднос у наших ног. Только сейчас можно определить, попробовав эту дымящуюся красотень с оранжевой репкой, зелёной редькой и мелко нарезанными луком и помидорами- что получилось. Киргизы всегда сидели скрестив ноги перед собой. Мы же-то, по их методу, то на бочок ляжем. Пир под орешиной, одно слово! Вкуснотища, аж урчу от удовольствия. Рахмат тебе, тётя Марапат, говорю до сих пор. За трапезой не заметили, как сгустился и похолодел воздух и туман стал опускаться ниже и ниже. Зябко. Допевают свои песни сверчки и цикады, изредка клекочут горные куропатки-кеклики и нет- нет и ухнет филин. Бывало и лисица тявкала за речкой. Может быть на своих непосед-лисят, а может ей снился жирный заяц. Ещё остались силы поднять голову и посмотреть на безоблачное звёздное небо. Звёзды в горах очень близко к людям, правда ведь ? Кажется, вот она и Медведица, и Млечный Путь и Альфа Центавра. Хорошее это состояние, настоящее, человеческое! Побольше бы людям такого.
Да! Ни слова не сказал о реке Шайданке. Норовистая ,быстрая,чистая,холодная и необычайно говорливая. И её неиссякаемый рассказ был довольно шумным для моих ушей. Сама по себе она спокойная, но в ней же слились сотни горных ручейков и тающего снега и льда. У каждого свой норов и желания. Всех нужно объединить и помирить. Вот у кого следует учиться людям ! Силу свою река показывает только в крайних случаях. Перетирает камешки, несёт рыбкам пищу и поит людей и животных и птиц. И ей за это спасибо.
Только в ферганской долине река замедляет свой бег и наслаждается спокойствием и своей значимостью. Для людей и животной братии. Хлопок, табак, клевер, люцерна, кукуруза ждут ее живительную влагу. Шелковый тутовник, столетние карагачи, пирамидальние высоченные тополя медленно пьют. Быстро -нельзя : молодые веточки к холодному не привыкли. А в садах ждут фруктовые деревья и кусты ягод. Тут и вишня и яблоня семеренка и слива и гранат и персик и огромные деревья урюка. Абрикос тоже растет. Он покрупнее и мясистее, но урюк, хоть и относится к диким , все ж вкуснее и слаще. В селах, аулах вдоль арыков с рождением в семье балы (мальчика ) отец высаживает топольки- сколько хватает места. Ко дню свадьбы сына они превратятся в крепкие прямые, как мачтовые сосны дерева, которые отец срубит, обстругает особым топором, похожим на игрушечный кетмень, превратит их в прямоугольные стропила. Из них-то на заранее выбранном , отдельно стоящем участке земли и строится каркас-скелет будущего дома для молодых. Почва у нас глинистая, искать особо не надо. Рядом копают яму, наливают воду и из этой же земли замешивают раствор для кирпичей. Во время месива добавляют соломы и когда она пропитается приступают к изготовлению кирпичей. А называться они будут саманными. То ли от слова сам, то ли в переводе это обозначает глину с соломой. Глина укладывается в прямоугольные формочки из дерева и мастер ловким движением снимает лишнее и тут же выкладывает на землю под раскаленное азиатское солнце. Несколько дней и дом можно строить. И на кирпичи и на дом собирается вся родня жениха. Быстро, дёшево и дом получается теплым и крепким. Но в летний зной в нем царит приятная успокаивающая прохлада. Сидишь, пьешь горячий черный настоящий индийский чай или зеленый узбекский 95-й или110 и на душе мир и благодать. В городе же в основном тутовник и карагач. У тутовника несколько раз в год срезают молодые ветки с листьями для отправки на шелкопрядильную фабрику в город Ош. Листья съест личинка шелкопряда и совьет кокон из шелка. А люди его заберут для производства красивых атласных материй. Женщины в Средней Азии ходили в самых ярких и разноцветных платьях и это никто отрицать не собирается. Во всяком случае, я ни разу не видел женщину в серой однотонной одежде. Материя эта продавалась только на базарах в субботу и воскресенье. Хочешь быть красивой снаружи- не ленись, езжай и выбирай по вкусу. Сколько я с мамой ни ездил на эти базары ни разу не видел одинакового товара у разных продавцов. До сих пор не понимаю.

Спать все пошли в дом. На улице здорово, но не заснёшь-холодно. Утро. Дядь Халдар дал нам лошадь и ишака. На них погрузили палатку, топор, двустволку отца, мелкашку лесника и еды на пару дней . Пора в путь, на охоту. Эта была моя первая и единственная ! Настоящая удачная охота. Сели, поехали. Лошадей и ослов в горах понукать нельзя-пустое занятие. Быстрее они не пойдут, с детства привыкли рассчитывать свои силы на долгий тяжёлый путь. Вокруг красота августа. Внимательно вглядываюсь в первый же крутой поворот. Отец недавно видел здесь двух зайцев. Через полчаса на тропинке оказался небольшой ужик. Завидев нас, а может услышав топот копыт, решил уползти в широкий лопуховый куст. На орешнике вспорхнул гурак-горная горлица. Очень красивые у него жёлто-коричневые колечки на крыльях. Сижу на ишаке крепко, а то и свалиться можно. Крутизна ( вот откуда это слово ! ) горная неимоверная, а ослик идёт себе и идёт. Успевай лишь выбирать дорогу. Прошли Ореховый лес-лес грецкого ореха. Здесь иногда отец ставит пасеку. Осмотрели домик свой и дальше. Земля под орешником такая мягкая, что это чувствуется даже сидя на осле. Не зря ведь именно здесь в основном кормятся по ночам кабаны со своими семьями. Дома у нас был клык такого секача-хозяина леса. Не упаси господь, встретиться с ним с глазу на глаз. А если у него и настроение будет так себе? Отец пару раз от кабана спасался, успев залезть на дерево… И говорил, что старого кабана пулей свинцовой из ружья 16-го калибра в лоб не пробьёшь. Охотно верю. Крутой спуск к ручью. Из него я приносил в 20-ти литровой канистре воду, когда мы качали мёд. Прошли ручей, опять крутой подъём через кустарники барбариса, шиповника и всяких доисторических папоротников. Чем выше в горы, тем больше отличий в растительности. Стали появляться арчовые (можжевеловые) пролески и серебристые ели с тёмно-зелёными пихтами. На старых камнях с северной стороны растут мох и лишайники. Иногда вырисовывается необычный, фантастический узор. Мамонта или птеродакля. На всё глаз не хватает. Сижу и обдумываю, сказанное отцом с утра. В горах даже высоко пасется скот все лето и стрелять пулями очень опасно. Нужно стрелять в препятствие, чтобы видеть конец полета пули или стрелять так точно, как Робин Гуд или Зорро. Через лес и заросли стрелять нельзя. Мы шли к высоким скалам, у которых в небольших холмиках с высокой травой и жили в своих норках горные сурки. Скалы-стена для пули и я мог вволю пострелять. Даже с мелкашки.
Иногда встречаются фисташковые рощи. Лишённые растительности скалы чередуются с осыпями мелкого камня и песка. На прогреваемых солнцем местах видим заросли горной полыни. Очень горький запах в округе. Отец показывает на одну из высоких скал- там у подножия и живут себе горные сурки. В таких местах живут волки, куницы, косули, лисы, но на этот раз они нас не интересуют. Горные бараны(архары), горные козлы (теке) и снежный барс обитают намного выше. Тем более, здесь нет снега.
Ещё полчаса и мы подошли к горному Роднику. Вокруг -нет снега, значит бьёт из под земли. Говорю ему-привет и ладонями набираю воду. Какая чистая и холодная ! Вкус её вот уже 40-лет я забыть не в силах. Рядом отец присмотрел ровную травяную полянку и мы быстро поставили палатку. Лошадь и ишака стреножили и пустили пастись. Взяли по ружью и пошли на разведку, стараясь зря не шуметь , переговариваясь жестами и прячась за высокие гранитные и базальтовые валуны. Вот и норки видны сурчиные, метров за 100. Отец давно засёк старого сурка, который мирно грел на солнце свою красно-коричневую шкуру. Стоять он не мог от лишнего жира и чуть присел. Поэтому я не сразу его увидел. Но и сурок нас заметил. От нашей наглости он обалдел и , миг помедлив, свистнул своим собратьям-соплеменникам об опасности и был таков. Норка же рядом. Завтра он всё же был пойман на петлю из тросика. Ещё одного отец подстрелил через день. Я же, сколько ни всматривался в колыхающуюся от ветра траву вокруг предполагаемых норок, только пару раз за два дня увидел коричневые шкурки молодых сурчат. Какой там выстрелить! Юркие очень. Потом, перед нашим отъездом, отец повёл меня к сурчиному царству и показал те норки, у которых попалась добыча. Мясо оказалось нежное и пахнущее диким разнотравьем. Не то, что у кабана. Две ночи мы провели там с отцом. Жгли костёр, что-то обсуждали, смотрели на наш Родничок и на далёкое ущелье внизу. Реки не было видно, далеко забрались. Вокруг хрустальная тишина днём и ночью. Я залез на ближайшую вершину и ахнул от простора за ней и бесконечности хребтов и ущелий, рощам арчи и елей, седым , от облаков вокруг ,высоченным пикам. Стоял онемев от свежего чистого воздуха и счастья от нахождения здесь вместе с отцом. Горная красота действительно пьянит и дурманит и хочется воспарить, как орёл и вечно кружить и любоваться природой и кричать и прыгать, как козлик.
Да не обидятся на меня за мои слова архары и козлы Шайдана !