Ю.
Говорят мама с бабушкой: Ю, не броди в саду, не лови по ночам очищающий лунный свет.
Ты накличешь беду. Непременно, найдешь беду! Наведешь всех матаги* на наш позабытый след.
С твоей статью и личиком будет достойный муж, с твоим голосом ты не найдешь неуместных слов.
Ты не будешь ходить в смоляную лесную глушь и зализывать след от собачьих кривых клыков.
Говорят мама с бабушкой: Ю, опасайся кур - в их зрачках отражается верная суть вещей.
Они видят сквозь морок и помнят расцветку шкур. Помнят, как мы любили их кости и хруст хрящей.
А с твоими ладонями - делать цветочный чай. А с твоими плечами - потупливать скромно взор.
Не броди по садам, не подманивай птичьих стай. Каждый зверь нас узнает, едва подойдя в упор.
Говорят мама с бабушкой: нынче подходит срок. Надевай кимоно, дожидайся исхода дня.
Тот мальчишка упрямо являлся на наш порог. И за это упрямство ему отдадим тебя.
Для твоих хрупких стоп только тёплый вишнёвый пол. Да с твоей нежной грудью - выкармливать дочерей.
Мы накроем на стол. Мы его позовем за стол. Ты подашь ему сладкий, как мёд, молодой кипрей.
Говорят.
Мир дробится на запахи, вкус и звук.
Говорят.
И на шее дыбятся волоски:
Не показывай глаз, не сутулься, не пачкай рук. Отвергай свою душу, пока не умрешь с тоски.
По безлюдной дороге. Ладони её в крови. Ю бежит через реку, вцепившись в куриный бок.
Теплота мягких перьев дурманит - вгрызайся, рви! Ю смеётся: ну, старые, кто же из нас не смог?
Ю вдыхает весь мир. Ю грозится ему: держись! Распрямляется в весь умилительно малый рост.
Ю уходит в леса, забывает людскую жизнь. Из-под шелка подола виднеется рыжий хвост.
*Японская каста охотников.
Θ 2015-04-01
Крылья.
Кто-то умел от рождения быть крылатым:
Перья росли через кожу, одежду, латы,
Небо затмив, разверзалась упруго сила,
Звезды манили, мол, где же тебя носило?
Ты же - прозрачный кокон. Ни то, ни это.
Не надломиться, не встать, не увидеть света.
Вечно беспомощный, еле живой придаток
Боли, взрезающей гребни твоих лопаток.
Кто-то умел. Кто-то верил и рвался в битву...
Ты - только горечью травишь одну молитву.
Что тебе толку от крыльев, когда не можешь
Вылупиться из своей человечьей кожи?
Θ 2015-03-14
Агата
В маленьком доме резные перила, цветастые витражи, запах корицы и яблок, улыбки, пушистый урчащий кот.
Знает Агата: в сегодняшний полдень к ним в гости заглянет Жизнь - целое утро она терпеливо ждала её у ворот.
Агате одиннадцать. Яркое платье почти достаёт до пят. Щеки в веснушках, играется солнце на рыжих крутых вихрах.
- Скоро прибудет, скоро свершится! - взрослые говорят. Агата мечтает, как будет держать его, хрупкого, на руках
И помогать, если мама устанет, сказки читать и петь. Оберегать, укрывать одеялом, лучшею стать сестрой.
Солнце плясало на листьях деревьев и минула утра треть, и Жизнь появилась у них на пороге, чуть слышно шепнув - Открой.
В комнате детской рисунки, игрушки, распахнутое окно. Тёплые зайчики пляшут на стенах прощальным огнём зари.
Агате тринадцать. Она любит брата, заботится, верит, но он очень сильно болеет, никак не научится говорить.
Он с каждым месяцем легче и тоньше, уже не кричит навзрыд. Смотрит усталым измученным взглядом на маму, отца, врачей.
Агата сидит у кроватки ночами: - Скажи мне, ну где болит? - а он только плачет и лоб с каждым часом становится горячей.
В маленьком доме скрипят половицы, заброшен уют и быт. Тихие шёпоты, горькие слёзы, пьянящий дурман лекарств.
Агата трясёт маму за руку, просит: - Скажи мне, он будет жить? - но мама молчит, или, стиснув ладони, бормочет: - Бог даст. Бог даст...
В тот час, когда небо усыпали звезды, сияя, взошла луна, пробили часы на стене и непойманной минула ночи треть,
Минуя завесу из снов и покоя, испив темноту до дна, в их детскую поступью невесомой чуть слышно ступила смерть,
К его колыбели направила цепкий, загробно холодный взгляд, но вдруг отшатнулась от всполоха рыжего пляшущего огня.
Агата без страха взяла её за руку: - Это - мой младший брат. И я не отдам его. Слышишь, проклятая? Лучше возьми меня!
И дрогнула Смерть. Тёплый ветер ворвался, взметнув пелену гардин, лазурным сиянием окутал Агату пленяющий лунный свет.
В тот день он остался один. Никогда он, с тех пор, не бывал один. И мысли о ней непременно окрашивал в матовый звёздный цвет.
В маленьком городе пыльно и людно. В город пришла война. Воем сирен и разбитыми окнами встретит забытый двор.
Гул самолётов дрожит над домами, как порванная струна. Он отдает указания. Он подберётся к врагу в упор.
О нём говорят, что он лучший из лучших. Удачлив, силён и смел. О нём говорят, будто гибель - и та обойдёт его за версту.
Он добровольцем явился на бойню. А кто бы из вас посмел? Если решитесь хотя бы когда-то ответить начистоту.
Он отдаёт указания. Нынче не велено отступать. Через завесу из ливней и града идёт его храбрый взвод.
За чьи-то семьи, за маленький домик, за добрых отца и мать!
Следит из-за грани Агата и брата без устали бережёт.
Θ 2015-01-28
Элли.
Элли учится в старшем классе и немного играет в бридж.
В этом тусклом немом Канзасе слишком скучная псевдо-жизнь.
В этом грубом сухом Канзасе что ни день - то опять жара.
Элли смотрит за горизонтом. Ждет, когда же придут ветра.
Дядя Чарли ложится рано и приходится не шуметь.
Элли шепчет: " - Приди, торнадо!". Умоляет: " - Ответь, ответь!"
" - Забери меня, забери же!" - Элли волю даёт слезам.
С фотографий глядят родные, но неузнанные глаза.
Элли очень мила, но всё же, пёс - единственный верный друг.
Элли скоро поступит в колледж, бесполезный, как всё вокруг.
Элли носит огромный свитер и глядит, непременно, вниз.
Про неё говорят: " - Дорога к психиатру и на карниз."
(Она смотрит фотоальбомы, повторяя: " - Вернись, вернись".)
А ночами ей снится голос, что манит и ведет ко дну:
" - Ты должна отыскать дорогу в Фиолетовую страну,
Ты должна победить колдунью." - с губ срывается тихий стон.
" - Если справишься - ты получишь и родных, и сестру, и дом".
Элли держится еле-еле. Утро-школа-пешком домой.
Залезая в гнездо постели, Элли колет себя иглой
И кружатся в знакомой пляске изумрудные небеса:
"- Я должна победить колдунью. Мне нельзя открывать глаза".
Элли бьет каблуком три раза и решительно входит в дверь,
За которой найдет победу, возвращение всех потерь.
Но чужие глаза колдуньи полыхают родным огнем,
(Элли помнит его по снимкам, что сама собрала в альбом.)
Так смотрела малютка Энни, так смотрел её папа - Джон.
Сказка рушится, злая правда прожигает дыру в груди.
Мир расколот. Над ним - торнадо. Элли слышит: "- Беги, беги!"
На пути у несчастья - домик. Слишком хрупкий, чтоб устоять.
Элли помнит, конечно, помнит, как осмелилась убежать!
Ей шесть лет. Во дворе качели. Папа в кресле - финальный матч.
Мама тихо поет для Энни и воркует: "- Ну-ну, не плачь."
Элли смотрит на куст клубники и качается всё сильней.
Дальше - пусто. Затем - их крики. Голос Чарли: "- Быстрей, быстрей!"
И рука, держащая крепко, не дающая повернуть.
Хрупкий домик взлетел, как щепка, оставляя её тонуть
В бесконечности дней и судеб, в горькой памяти прежних лиц.
Элли знает - её осудят, но не может сдержать границ.
(Ей нет места, не любят люди... ей уже не выиграть блиц.)
Утро-школа-домой и в ванну, слыша сдавленный скрип петель.
Дядя Чарли ложится рано. и не станет ломиться в дверь.
Шум воды заглушает слёзы. Губы сжаты, глаза горят.
Сердце дрогнуло оленёнком , что почуял смертельный яд.
Пульс за сто и рука трясется, но привычно наложен жгут.
Сердце стонет: "- Очнись, дуреха! Не успеют же, не спасут!"
Только больше не слышать крики и не видеть знакомых лиц.
Элли вводит в тугую вену непростительно полный шприц.
Тело корчится пленной птицей. Кровь немыслимо горяча!
Пламя сходится вереницей ярко-желтого кирпича.
Обрываются эхом фразы: " - Ей недолго еще гореть."
Элли бьет каблуком три раза и готовится встретить смерть.
Θ 2014-12-26
Кеннет.
В доме темно и пугливо свеча дрожит.
Лес тянет руки-сучья к окну в мольбе.
Спи, мой хороший. Мороки-миражи
Живы, покуда страхи живут в тебе.
Ночь приближается. Алым горит закат.
Спи, юный Кеннет*, под звуки волшебных слов.
Завтра погибнет в битве твой старший брат.
Завтра мы все потеряем своих отцов.
В доме темно и пугливо свеча дрожит.
Спи, юный воин. Я тьму прогоню за дверь.
Страшной ценой ты останешься завтра жить.
Выйдешь калёной сталью из всех потерь.
Спи, храбрый Кеннет. Так скоро наступит срок
Детскими пальцами сжать рукоять меча...
Месяц на небе юн и серебророг.
Ночь истекает. Вот-вот догорит свеча.
Алым пожаром на ели падёт восход.
Верить и помнить, Кеннет, пообещай.
Вороны Морриган кружатся у ворот,
Губы дрожат и нет сил прошептать... Прощай.
Завтра я стану последним твоим щитом,
Любящим сердцем куплю бесконечность лет.
Спи, сын мой, Кеннет. И не забывай о том,
Что и тебе будет время держать ответ.
Будь же бесстрашен, Кеннет, и справедлив.
Вырастешь статным - на солнце блестит броня.
Только таким ты останешься дальше жить.
Только такими рождаются из огня.
*Кеннет - скандинавское имя, означающее "рожденный в огне", "искусно выкованный".
Θ 2014-12-26
Январь. За окнами ночь и стужа...
Январь. За окнами ночь и стужа.
Поить какао и гнать в постель.
И сказку читать непременно нужно!
Ты входишь, слегка прикрываешь дверь.
Садишься устало на край кровати,
В руках сжимая огромный том.
- Ну, слушайте дети, запоминайте:
В одной деревне есть древний холм...
Деревня та за дремучим лесом,
Где знать не знают про города.
Там ночью слышатся звуки песен
И люди прячутся до утра,
Закрыв ворота, захлопнув двери,
Над окнами вывев защитный знак.
Есть в той деревне одно поверье,
Его вам расскажет любой дурак:
Коль полночь застала тебя в дороге -
Беги, спасайся, ищи ночлег!
Под древним курганом спят злые боги.
Им нужен единственный человек,
Способный услышать их тихий голос,
Разрушить магический древний сон.
С его головы - ни единый волос,
Но горе тебе, если ты - не он
И вдруг оказался средь их владений
Под неба бессмысленной чернотой.
От Спящих ещё остаются тени:
Поймают, убьют, заберут с собой,
Высокий курган обагрится алым,
И ночь содрогнётся под хруст костей.
Они ненасытны. Им вечно мало.
Спасайте возлюбленных и детей!
Но мало, кто помнит, что злые боги -
Потомки, когда-то прекрасных, фей.
Жестоких людей привели дороги.
И холм оставили, как трофей,
Напоминанье о грубой силе,
Способной справиться с волшебством,
Изгнать чудеса из привычной были.
А зло? Оно родилось потом.
...С тяжелой душой закрываешь книгу,
Целуешь детей и ложишься спать.
Тебе снится сон: ты паришь над миром
И тысячи рук не дают упасть...
Ты просыпаешься. Жгучий холод.
Чувствуешь сердцем: пора идти.
Ночи бездонный чернильный полог
Точно подсказывает пути.
Вокруг снега и метель-завеса,
Твой дом остался за сотни лиг.
И ты, прорвавшись сквозь сумрак леса,
Выходишь к месту из детских книг.
Вот ты стоишь там в одной ночнушке,
С ресниц стирая застывший лёд.
Злой страх оковами обнял душу.
Ты слышишь -
голос
тебя
зовёт.
Θ 2014-12-26
Если ты поверишь мне...
Если ты поверишь мне и глаза закроешь, лес в слепящей рыжине листьями укроет. Через колдовской туман, за густую чащу, сквозь пьянительный обман ты пройдешь, молчащий.
Проведу тебя тропой гремлинов и цвергов и, ненужной скорлупой недоверие свергнув, миновав костры и дым, заросли тимьяна, за оврагом вековым ты найдёшь поляну.
Там, как самый ценный клад, чудеса лелея, много лет тому назад поселились змеи.
Через морок колдовской, сквозь обман пьянящий, ты глаза свои открой в самой тёмной чаще и забудь привычный страх, лишнее отбросив...
Видишь, змеи на хвостах выплетают осень?
Тёплым золотом горят чешуи топазы.
Ты пришёл бы, если б я рассказала сразу?
За оврагом вековым, за тропой ветвистой золотистые хвосты пламя дарят листьям,
И лучатся добротой их глаза и души.
Если б не пошёл со мной - то не стал бы слушать?
Солнцем вспыхнул горицвет, ветер шепчет песни. Обойди весь белый свет - места нет чудесней.
Если ты поверишь мне и глаза закроешь, лес в слепящей рыжине листьями укроет. Через колдовской туман, по чужому следу нужно возвращаться нам, чтоб успеть к обеду.
Проведу тебя тропой неизвестной, тайной, на которую весной набрела случайно.
Вечереет, дома ждут, ветер дышит в спину. Волшебство осенних пут нам пора покинуть, сказок манящий дурман за спиной оставить.
Змеи ластятся к рукам. Хочешь их погладить?
Θ 2014-12-26
Юля
Маленькой Юле всего только пять. Классики, салки, прятки...
Утром пускают во двор гулять. Хвостики - прядка к прядке.
Лето в разгаре, толпа подруг. Бантики и скакалки.
С неба бахвалится солнечный круг - светлый, большой и жаркий.
Юля в песочнице строит дома, замки и человечков.
Дома ждет мама, отец, хурма - будто так будет вечно.
Красный весёлый и гулкий мяч скоро подарят Юле.
Будет и маленький пёс-космач. Папа сказал, в июле.
Юля смышлёна и весела. Резвый ребёнок, прыткий.
Первой выходит из-за стола, пишет сама открытки.
Ей открывается целый свет, сказочный и прекрасный!
Юля считает: ей много лет, выросла не напрасно.
Только тревога вокруг густа. Взрослых мрачнеют лица.
Юля - пшеничные два хвоста. Длинненькие ресницы.
Не с кем играть. Опустел их двор. Мамы друзей увозят.
Кто-то забыл надувной топор. Кто-то - свой паровозик.
Юля чужое хранит, как клад. Прячет к другим игрушкам.
Монстры ночные рычат, свистят, как в кинофильмах пушки.
Юля не хочет одна играть. Даже мяча не надо.
Он ледяной, как кошмаров рать. Алый, как автострада,
Что изгибается у двора, страшные тащит кляксы.
Папа целует её: пора. Топает собираться,
Плечи ссутулив, понурив взгляд, тайно моля о чуде.
Папу встречает отряд солдат - злые, чужие люди.
И забирают, уводят прочь, даже не дав проститься.
Юля - любимого папы дочь. Длинненькие ресницы.
Юля узнала слова "война", "бомба", "обстрел", "угроза".
Мама неделю живёт без сна. Прячет ночами слёзы.
Тут долгожданный звонок: - Привет! Как вы, мои родные?
Мне не наскучил ещё этот свет. Вы-то там что? Живые?
Юля выхватывает телефон, путается, лопочет,
Будто последняя радость он, маме вернуть не хочет.
И прижимает к своей груди, пальцами стиснув юбку.
Плачется: - Папа, не уходи!
Папа повесит трубку.
Θ 2014-11-17
Пекарня Лиз
У Лиз бесцветно-сухие кудри, размер одежды, наверно, сотый.
И руки вечно в муке и пудре — с восхода солнца кипит работа.
Открыты настежь резные двери, наполнен запахом спящий город.
Пекарня Лиз на тенистом сквере. У Лиз цветастый подол и ворот,
Веснушек рой на лице курносом, румянец щедро раскрасил щёки.
Каким ещё удивишь вопросом о нашем сказочном хлебопёке?
К ней ходят старые, ходят дети. К ней едут люди с любых окраин.
Пухляшке Лиз — лишь одной на свете! — такой бесценный талант подарен.
У нашей Лиз золотые руки. В любом рогалике, в хлебном море
Есть средство против тоски и скуки, живёт лекарство от всякой хвори.
Когда гроза прервала прогулку, ушла любовь, повредил колено -
Купи у Лиззи простую булку и боль отпустит тебя из плена.
У Лиз смешные большие уши и голос слишком уж басовитый,
Но Лиз латает больные души. Лиз с каждым ласкова и открыта.
Важнее внешности добродетель. Пусть тонки губы, пухлы запястья,
Но знают взрослые, верят дети:
в пекарне Лиз выпекают счастье.
Θ 2014-11-17
| 1 - 9 ... 9 |